Дэн Абнетт
Принцы Пограничья
Глава восемнадцатая
Принцы Пограничья
Глава восемнадцатая
Мелькание. Словно нарезка кадров из фильма: мост, река, дворец. Тени на высоких стенах.
Слишком быстро, чтобы проследить, слишком отрывисто. Мелькание. Правка. Правка. Снято: мост, очень старый, очень ветхий. Снято: шумный речной поток, вода бурлит в глубоком, высеченном из камня канале под мостом. Река шириной в милю. И мост, хотя и кажется ветхим и рушащимся, тоже шириной в милю.
читать дальшеСнято: дворец, построенный из серебристо-зелёного кирпича, башни тянутся к облакам. Дворец сверкает. Его высокие, серебристо-зелёные стены напоминают зеркальную чешую спящей рептилии. Небо – словно глухая чёрная стена с редкими огоньками, маленькими, словно след от укола булавкой.
Снято: зыбкий переход, полностью подчиняющийся логике сновидений. Кто-то бежит по древнему мосту. Бежит быстро. Быстрые шаги по камням. Кто-то убегает из дворца по древнему мосту. Это он. Он убегает по древнему мосту. Почему он убегает?
Тени на высоких стенах кружатся. Потревоженные отдалённым воем сирен, они начинают двигаться, прыгать и сновать туда-сюда, словно духи, словно шёпот, словно призраки. Они колючи, они вооружены и готовы убивать.
Они бегут быстрее, чем он. Конечно, быстрее. Они были созданы для этого. Они бегут всё быстрее и быстрее... быстрее, чем он мог бы бежать когда-либо в своей жизни. Прыгая, переплетаясь, они сокращают дистанцию. Они догоняют его.
Они молчат. Не издают ни звука. Не слышно даже шагов.
Не останавливаясь, он оборачивается. Тени совсем рядом.
Одна прыгает...
* * *
Он просыпается. Садится в кровати, мокрый от пота.
— Что такое, милый? — спрашивает она, лёжа рядом с ним, спрятав голову под подушку.
— Ничего, — отвечает он. — Странные сны. Спи дальше.
Утро четверга, шесть часов. За окном всё ещё темно. Дин Симмс встаёт и готовит себе чай при свете единственной лампочки. В гостинице тихо. Он крадётся в ванную комнату и быстро принимает душ.
Вернувшись в комнату, он надевает костюм и обувается, делает глоток чая и просматривает списки избирателей. Тови-стрит. Замечательно. Он приводит ногти в порядок кончиком апельсиновой палочки. Брызгается туалетной водой. Надевает пиджак и бросает чайный пакетик в мусорную корзину. Всё взял? Ключи? Портфель? Секрет?
Он поглаживает мягкий предмет, прежде чем застегнуть «молнию» на портфеле. Всё готово.
Он выходит из комнаты и запирает за собой дверь.
На улице свежо и ясно. Тротуары покрыты изморозью. На кустах поблёскивает иней. Слышно звяканье бутылок и скрип тележки молочника, развозящего по домам свой товар.
Дин пересекает улицу. Молочник кивает ему в знак приветствия и проходит мимо вместе со своей скрипучей тележкой. Хороший, ясный день. Дин делает глубокий вдох. Воздух холодный.
Полосатый кот, опустив хвост, крадётся вдоль стены. Дин подходит к своей машине и отпирает её.
Он садится внутрь. Виниловое сиденье прохладное. Жёсткий пластиковый руль прохладный. Когда Дин заводит мотор, из вентиляционных отверстий вырывается холодный воздух. На окне изморозь, но «дворники» легко могут с ней справиться.
Зеркало, сигнал. Он выезжает со своего парковочного места на дорогу.
Это будет хороший день, обещает он себе. Игра начинается.
* * *
Когда чайник вскипел, Дэйви Морган положил в миску кошачий корм. Он поставил миску на пол. Там уже стояли две другие миски, обе нетронутые. Он взял их, вытряхнул содержимое в мусорку и вымыл их.
Он не видел своего кота со вторника. Должно быть, кто-то другой его подкармливает, решил он. Кто-то сделал его коту более выгодное предложение. Коты – он такие. Непостоянные.
Дэйви пошёл в ванную и изучил своё лицо в зеркале. Под носом виднелись следы крови, а под левым глазом налился синяк. Чёртовы ублюдки. Он выглядел лучше, даже когда вернулся домой из Нормандии. Хотя тогда его кожа не была такой прозрачной.
— Я состарился, — сказал он фотографии на столике в прихожей. — Мне всё равно, что ты скажешь. Я стар.
Он задумался, всё ли в порядке с котом. Надел свой пиджак.
Во дворе было холодно. Когда Дэйви дышал, изо рта у него вырывались облачка пара. Он потёр руки и надел перчатки. Этим утром был сильный туман, обвивавший весь задний двор и вообще всё вокруг. Солнце нехотя поднималось над Сераф-стрит – тонкие, едва заметные лучики света.
Дэйви заковылял к калитке. В воздухе пахло чем-то странным, чем-то вроде компоста.
Трава была влажной. Пройдя за калитку, он понял, что что-то произошло. Разбитые цветочные горшки, перевёрнутые ящики для растений, вырванные с корнями овощи. Ночью здесь побывали хулиганы и всё разграбили. Не иначе как решили отомстить.
Дэйви добрался до своего участка и застыл. Потом моргнул. Дышать стало тяжело, он начал задыхаться. О нет, нет, нет...
Окна сарая Дэйви были разбиты. Те, кто сделал это – Оззи и четверо или пятеро его дружков – по-прежнему были снаружи.
То, что от них осталось.
Тафф Морган знал о смерти не понаслышке. Кровавые ошмётки, которые остались в воронке от взорвавшейся бомбы. После падения снаряда из 88-миллиметровой нацистской зенитной пушки от его товарищей не осталось ничего, кроме обугленных обрывков одежды и розового месива. Его друзей, людей, которых он знал, шквальный огонь из пулемётов «Шпандау» буквально разорвал на куски.
Тогда он подумал, что увидел то, что ожидает и его.
Тела – целых тел там не было, только части – были разбросаны перед его сараем. Всё выглядело словно после прицельного попадания 88-миллиметрового снаряда, разве что не осталось ни воронки, ни пепла. Бедные чёртовы ублюдки выглядели так, словно их пропустили через мясорубку. Куски костей и конечности, кое-где ещё покрытые плотью, торчали из земли, словно старательно посаженные ростки сельдерея. При свете дня Дэйви увидел чёрные от крови рёбра, влажные ошмётки мозга, блестящие жёлтые кишки.
Однако хуже всего было то, что существо, убившее их, сохранило их лица. Перед дверью сарая были выставлены в ряд садовые инструменты Дэйви: лопата, вилы, мотыга, совок, грабли. С верхушки каждого из них свисал мягкий, мясистый флаг; сорванная с человеческого лица кожа, тонкая, тяжело покачивающаяся на утреннем ветерке.
У Дэйви перехватило дыхание. Запах крови и отбросов вернул его обратно в 44-й год, а ему этого, чёрт возьми, совсем не хотелось. Разве он уже не видел всё это? Почему ему опять приходится с этим сталкиваться?
Почему?
Лишённое костей лицо Оззи развевалось на ветру.
Дэйви вырвало. Горячий, кислый чай полился на холодную землю.
Дэйви подошёл к двери сарая и распахнул её.
— Что ты натворил? — хрипло воскликнул он. — Что, чёрт подери, ты наделал?
Та вещь, которую он положил в тачку, теперь была не в тачке. Она стояла у разбитого окна на тонких металлических ногах, которых раньше у неё не было. Существо повернуло свою яйцеобразную голову и посмотрело на Дэйви.
И низко загудело.
Гул изменился в тональности, затем ещё раз.
— Мне это не нужно, — отрезал Дэйви.
* * *
— Вот, держи, — сказал Джеймс, передавая Гвен какой-то завёрнутый в салфетку предмет. На сыром утреннем воздухе от него поднимался пар.
— Спасибо, — ответила она. — О, морозно сегодня.
Джек, который стоял, прислонившись к внедорожнику и сложив руки на груди, поднял голову.
— Это мороженое? На завтрак?
— Нет, я сказала, что сегодня морозно.
— О. Ладно.
Ещё мгновение спустя он снова повернулся к ним.
— Так что это?
— Это чертовски вкусно, — ответила Гвен, откусив ещё кусок.
— А название у этого есть? — поинтересовался Джек.
Жуя, Джеймс развернул собственный заказ и прочитал напечатанную на салфетке надпись.
— Это... «Круассандвич».
— Хм. Это как круассан? С ветчиной? Сделанный как сэндвич?
— Думаю, ты уловил основную идею, — сказал Джеймс.
Джек покачал головой.
— Можешь купить себе, — сказал Джеймс. — Кафешка сразу за углом. Завтраки подают до десяти. Я же спрашивал, не хочешь ли ты тоже.
— Нет, спасибо, — твёрдо сказал Джек.
Они продолжили есть.
— Полагаю, ты знаешь, что всё это делает с твоими артериями? — спросил Джек.
Гвен кивнула.
— Круассан. Это как... масло в форме шрапнели. Не говоря уж об обработанной муке. Ты станешь вялой и неповоротливой.
— По крайней мере, — с полным ртом заметила Гвен, — я не страдаю от гипогликемии (1) и излишней раздражительности.
— Я в порядке, — лукаво отозвался Джек. — Моё тело – храм.
— Конечно, — сказала Гвен.
Джеймс захихикал. Он скомкал свою салфетку и, поскольку урны для мусора в пределах видимости не оказалось, сунул её в карман.
— Ничтожество, — сказала Гвен, коснувшись его губ. Она доела свой «круассандвич», смяла салфетку и огляделась по сторонам, ища, куда бы её выбросить. Джеймс забрал у неё салфетку и тоже спрятал в карман.
— Вы двое такие милые, — сказал Джек. — Прямо блевать хочется.
— Так что, мы собираемся что-нибудь делать? — поинтересовалась Гвен.
— Извини, — ответил Джек. — Разве ты не должна была сказать «Спасибо, Джек, за то, что позволил мне сегодня поехать с вами»?
— Гипогликемия и раздражительность, — пробормотала Гвен в сторону, обращаясь к Джеймсу.
— Я всё слышал, — заметил Джек. — Что она сказала, Джеймс?
— Я сказала, — ответила Гвен, — что покончила с бумажной работой, и теперь я свободная женщина. И вообще, я здесь для фона.
— Для фона? — переспросил Джек.
— Джеймс считает, что ты так загорелся идеей поймать этого типа, что находиться с тобой рядом весь день будет слишком напряжно.
— Он так сказал?
Джеймс поднял руки.
— Не втягивай меня в это.
— Я здесь для того, чтобы вам было веселее, — сказала Гвен.
— Тогда слава тебе и почёт, — ответил Джек. Он ходил взад-вперёд, озираясь по сторонам. Мимо проезжали автомобили. Где-то вызванивал свою мелодию фургончик с мороженым.
— Ладно, мы довольно долго здесь пробыли, — решил Джек. — Ничего не происходит. Давайте немного покатаемся.
— А что насчёт него? — спросила Гвен, показывая на кого-то в дальнем конце улицы.
Джек посмотрел в ту сторону.
— Он из кабельной компании.
— А ты уверен?
— У него фургон кабельной компании, Гвен.
— Но у него ли?
— Это не тот парень, чёрт возьми, — сказал Джек.
— Это быть сложное гипнотическое прикрытие, — сказала Гвен. — Джеймс говорил мне, что этот парень способен заставить любую вещь или человека выглядеть так, как ему, чёрт возьми, захочется. Например, как Свидетель Иеговы.
Джек бросил на неё сердитый взгляд.
— Хорошо. Хорошо. Подожди у меня.
Он направился вниз по улице. Джеймс и Гвен наблюдали, как он беседует с мужчиной из кабельной компании. Тот смотрел на Джека странно. Он что-то сказал Джеку, и Джек вернулся к машине.
— Больше не заставляйте меня делать это, — сказал Джек. — Никогда.
— Это не тот парень? — невинно поинтересовалась Гвен.
— Это не тот парень.
— Как ты и думал?
— Как я и думал.
— Он сказал тебе отвалить?
— Он сказал мне отвалить.
— Из чего ты сделал вывод…
— …что это не тот парень, которого мы ищем, и в этом я был полностью уверен ещё до того, как подошёл к нему. — Джек обогнул внедорожник и подошёл к двери с водительской стороны. — Поехали.
Гвен и Джеймс вслед за ним сели в машину.
— Как здорово я умею читать по губам, правда? — сказала Гвен. — Я разобрала «отвали» на расстоянии целых двадцати ярдов.
Джеймс пожал плечами.
— Я думал, это было понятно и по жестам.
* * *
На Тови-стрит Дин Симмс распрощался с мистером Роббинсом, а мистер Роббинс распрощался с шестью сотнями фунтов, собранными для проведения лотереи в дартс-клубе. Мистер Роббинс был казначеем дартс-клуба, хотя Дин был уверен, что после сегодняшнего мистер Роббинс на этом посту надолго не задержится.
Тридцать восемь минут. Прекрасный результат для начала дня. Вошёл и вышел, без происшествий и неприятностей. Грести не пришлось слишком старательно.
Он вернулся к своей машине. Дин собирался посетить ещё два дома на Тови-стрит, но по пути заметил пару привлекательных местечек. Двойные гаражи, эркеры, названия домов на кедровых табличках. Дину это говорило о том, что у хозяев этих домов много денег. Это означало, что скучающие кумушки определённого возраста там попивают херес рюмка за рюмкой, в сотый раз протирая экран своих гигантских плазменных телевизоров. Игра началась.
Дин погладил свой портфель и повернул ключ в замке зажигания.
* * *
— Это скучно, — сказала Гвен. — После этого… бумажная работа начинает казаться мне привлекательной. Мы вообще работать сегодня собираемся?
Джеймс зевнул и откинулся на спинку сиденья.
— При определённой доле везения – нет.
Гвен поёрзала на заднем сиденье и выглянула в тонированное окно, пытаясь рассмотреть, что задерживало Джека.
Джеймс снова зевнул.
— Ты устал?
Он кивнул.
— Тебе опять снились странные сны, правда? Я помню, ты просыпался.
— Да. Это было что-то очень странное.
— О чём?
Джеймс покачал головой.
— Я так и не могу ничего вспомнить. — Он подавил очередной зевок.
— Но они тебя беспокоят? Эти сны?
— Это просто пипец.
Глаза Гвен расширились.
— Что-что? О, не хочу знать!
Он оглянулся и посмотрел на неё.
— Нет, я имел в виду, это просто выматывает. Это выражение такое.
— Больше похоже на какой-то радикальный выбор стиля жизни.
— Мне не снилась моя бабушка, Гвен.
Джеймс выглядел немного раздражённым. Гвен наклонилась к нему.
— Хорошо, успокойся. Я просто дразнюсь. Господи, тебя это действительно утомило, да?
Он колебался.
— Дело в том, что…
— Что?
— Обычно я не вижу снов.
Гвен нахмурилась.
— Это бред. Конечно, ты видишь сны.
— Нет. Никогда не видел. Мне никогда ничего не снилось.
— Ты меня обманываешь, Майер.
Он снова оглянулся.
— Честно. У меня не бывает снов. Может быть, мне не снятся странные сны. Может быть, это обычные сны, но они кажутся мне странными, потому что я никогда раньше их не видел.
Она на мгновение задумалась.
— Говорю тебе, это странно.
— Что?
— Ты.
Водительская дверь открылась, и в машину залез Джек.
— Итак?—спросил Джеймс.
— Его звали Колин, — сказал Джек. — Он был очень вежливым, в сексуальном плане он пока не определился, насколько я понял. Он собирает деньги для «Заботы о пожилых» (2).
— То есть это не наш парень?
Джек вздохнул. Он вытащил телефон и набрал номер.
— Тош? Это становится утомительным. Нашлось что-нибудь интересное?
Тош сидела за своим рабочим столом в Хабе, подперев рукой подбородок, и лениво щёлкала мышью, раскладывая на компьютере пасьянс.
— Нет, — ответила она.
Джек повесил трубку. Он опустил оконное стекло, впустив в машину запах влажной дороги и холодный воздух.
— Может, просто бросим всё это? — спросил он.
Где-то вдали позвякивала мелодия из фургончика с мороженым.
Гвен подняла взгляд.
— О-о, я бы сейчас с удовольствием съела шоколадное мороженое.
Джек уставился на неё.
— Вдобавок ко всем жирам, которые ты съела на завтрак?
Гвен надулась.
— Я просто сказала.
Мгновение Джек сидел молча, слегка нахмурив брови. Потом снова посмотрел на Гвен.
— Гвен… твои кулинарные предпочтения не кажутся тебе немного причудливыми?
— Причудливыми? — переспросила она.
— Ну, необычными.
— В общем или по валлийским стандартам?
Джек пристально посмотрел на Гвен и Джеймса и указал большим пальцем в открытое окно. Его взгляд был красноречив.
— Сейчас октябрь, — сказал он. — Холодно. Занятия в школе уже начались. А мы слышим звон фургончика с мороженым в половине одиннадцатого утра?
* * *
Экран Тошико неожиданно моргнул. Пасьянс свернулся на панель задач. Открылось новое окно.
Она выпрямилась на стуле.
— При-вет, — сказала она.
И начала печатать.
— Оуэн!
Он играл в баскетбол с Йанто возле двери в виде шестерёнки.
— Оуэн!
— Что? — заорал он в ответ. — Я же сказал, делай, что хочешь.
— Иди сюда.
Он подошёл к её столу.
— Что?
Она указала на экран.
— Поздоровайся с моим маленьким другом.
Он прищурился.
— Иди ты, — сказал он. — Оно изменилось.
________________________
(1) - Патологическое состояние, характеризующееся падением концентрации глюкозы в крови ниже нормы.
(2) - Благотворительная организация; оказывает помощь престарелым: организует для них столовые, клубы, помогает в доме и т.п. Основана в 1940 г.