Гэри Рассел
СУМЕРЕЧНЫЕ УЛИЦЫ
СУМЕРЕЧНЫЕ УЛИЦЫ
Посвящается Скотту Хэндкоку
Глава первая
Он насчитал их восемнадцать на платформе, в их небольших аккуратных чёрных и серых плащах, в кепках, с болтающимися на поясах противогазами, с перевязанными верёвкой чемоданами; у некоторых были просто сумки, у некоторых – всего лишь бумажные пакеты. Их объединяло одно – выражение лица, широко открытые глаза, смесь беспокойства, страха и потрясения. Несколькими часами ранее их собрали на вокзале Паддингтон в Лондоне, и они попрощались со своими родителями и опекунами, братьями и сёстрами, друзьями и незнакомцами. Потом их посадили на поезд и привезли в Кардифф. В более безопасное место, подальше от бомб.
читать дальшеХотя и в Кардиффе такое случалось. Всего несколько месяцев назад часть Риверсайда – Невилл-стрит, если он правильно помнил – была разрушена после немецкого налёта, поэтому на самом деле сейчас ни одно место нельзя было назвать безопасным. Здесь просто было спокойнее, чем в Лондоне.
На вершине лестницы, ведущей к кассовому залу внизу, группа незнакомцев одновременно двинулась вперёд, хватая детей, таща их и толкая, проверяя имена, наспех нацарапанные на бирках из манильской бумаги (1). Время от времени кого-то из детей узнавали, забирали и уводили. Один за другим эвакуированные спускались вниз по лестнице, чтобы начать новую жизнь, не зная, вернутся ли они домой, когда закончится война.
Джек Харкнесс посмотрел на часы.
— Примерно через три с половиной года, — пробормотал он сам себе. А потом улыбнулся. На платформе остался один мальчик, веснушчатый, рыжий, щербатый, с торчащими в разные стороны под невероятным углом ушами. Невозможно было представить себе более карикатурного эвакуированного.
Он сделал шаг в сторону мальчика, протянув руку, чтобы взять его бирку с именем, но мальчик отступил назад.
— Ты хто? — спросил он.
Джек назвал своё имя.
— А ты?.. — Ему всё-таки удалось взять в руки бумажный ярлык. — НИЛ (2). — Джек на секунду нахмурился, а потом засмеялся. — О, очень забавно. Молодцы, мальчишки.
Мальчик вскинул голову.
— Да пошёл ты, хватит уже, истинная правда, хочешь познакомиться поближе?
Джек медленно покачал головой.
— Ты ведь сам ничего не понимаешь, правда? Хотя акцент классный, должен отдать тебе должное. Ты правильно его уловил. Я сам никогда не понимал, что говорят выходцы из Восточного Лондона.
— Хоспади, парень, понятия не имею, о чём ты там гришь, приятель.
— Ладно, всё равно, «Нил». Пойдём, нужно отвести тебя домой.
Он взял «мальчика» за руку и повёл вниз по ступенькам, повернув направо, чтобы выйти через задний вход.
Они вышли на августовское солнце. В нескольких ярдах от них, на другой стороне улицы, стоял блестящий чёрный «Даймлер». Водительская дверь открылась, и на улицу вышел шофёр в сером костюме, протянув руку для рукопожатия. Джек отмахнулся.
— Брось, Ллинос, — сказал он.
— Чёрт побери, — сказал мальчик, — очень неплохо, очень.
Ллинос улыбнулась и сняла свою остроконечную шофёрскую фуражку, позволив своим длинным рыжим волосам каскадом рассыпаться по спине.
— Я очарована, — сказала она и открыла заднюю дверцу машины, чтобы мальчик мог влезть внутрь. Джек сел в машину вслед за ним.
Когда Ллинос вернулась на водительское место и надела фуражку, Джек наклонился и поцеловал её в заднюю часть шеи.
— В Хаб, пожалуйста, и не щади коней.
«Даймлер» заскользил вперёд, а Ллинос протянула руку, взяла с приборной панели бакелитовую (3) телефонную трубку и передала её Джеку.
— Харкнесс, — просто сказал он. Затем, спустя мгновение: — Понятно. Это не моя проблема. Ты просила меня найти и опознать его для вас. Я это сделал, доставляю его в Хаб – и меня здесь нет. Сегодня в бьюттаунских доках планируется вечеринка, и я приглашён.
Он передал телефон обратно.
Ллинос взяла трубку и положила её на место, не отрывая взгляда от дороги. Она свернула направо, на Бьют-стрит, к складам, окружённым грязными каналами водохранилища, прямо напротив Тигровой бухты.
Спустя несколько мгновений «Даймлер» остановился перед рядом викторианских зданий, и Ллинос вышла, снова открыла двери и улыбнулась своим пассажирам, позволяя им выйти.
Джек не отпускал «Нила» ни на секунду, он с решительным выражением на лице фактически тащил его к складам.
Он слышал, как Ллинос уехала, чтобы припарковать «Даймлер» на площади за углом. У них столько ресурсов, но до сих пор нет подземной парковки. Однажды кто-нибудь угонит эту машину и обнаружит, что в ней есть несколько обновлений, не свойственных ни одному обычному «Даймлеру» военных времён, и разразится скандал.
Он постучал в деревянную дверь Склада Б, подождал ровно восемь секунд и постучал снова.
Почти сразу же дверь открылась, и молодой человек в форме – сегодня он переоделся в морскую – впустил их внутрь.
— Хорошо выглядишь, Ридиан, — подмигнул ему Джек.
Молодой валлиец поправил очки, но, как всегда, ничего не ответил. Он подошёл к лифту с железными дверями и распахнул их. Джек с «Нилом» вошли, и Ридиан закрыл за ними дверь, нажав на кнопку, которая отправила их на двадцать футов под поверхностью Овального бассейна.
Джек смотрел, как бетонная шахта медленно исчезает из вида, а потом моргнул, когда его поприветствовало резкое освещение Хаба. Здесь было достаточно электроэнергии, чтобы осветить бóльшую часть Кардиффа, и, к счастью, всё это было скрыто под землёй – ничто не могло привлечь внимание немецких бомбардировщиков.
Двери лифта открыл один из двух присутствовавших на месте сотрудников Хаба, Грег Бишоп. Он улыбнулся Джеку, а потом перевёл взгляд на «Нила».
Когда Джек увидел Грега, его сердце забилось быстрее. Как всегда. Грег был темноволосым, голубоглазым (о Господи, у него были такие красивые глаза), со скулами, на которых могла уместиться кофейная кружка, и широкой улыбкой, которой он часто одаривал Джека с самого утра.
Грег был той причиной, по которой Джек в то время делал всё для Торчвуда. И он был чертовски хорошей причиной.
За спиной у Грега суровая неулыбчивая женщина подняла голову от большого лотка с документами.
— Ты опоздал, — сказала она.
— И тебе добрый вечер, Тильда, — ответил Джек. Он подтолкнул «Нила» вперёд. — Познакомься с инопланетянином. Или с «Нилом», если тебе так больше нравится. У лондонского Торчвуда такое извращённое чувство юмора.
Тильда Бреннан пожала плечами.
— И что? Ты сделал свою работу. Теперь можете уходить, мистер Фрилансер.
Джек улыбнулся Грегу.
— Очень мило – так обращаться с парнями. — Он указал на новую хитроумную штуковину в центре Хаба. — Тьюринг заглядывал?
Грег улыбнулся в ответ.
— Он назвал это Бронзовой Богиней. Говорит, ты знаешь, за что можно её благодарить.
Джек кивнул.
— И что, она работает?
Тильда подняла взгляд на машину.
— Предполагается, что она должна предсказывать события, связанные с активностью Разлома. Но ты должен принять это как данность, Харкнесс – поскольку машина запятнана твоим вмешательством, она мне не нравится, и я не верю ни в её точность, ни в надёжность, ни в полезность. — Она опять посмотрела на Джека. — Ты ещё здесь?
Джек провёл пальцем по щеке Грега.
— Что с Нилом?
— Ллинос посадит его в подвал до тех пор, пока мы не разберёмся, зачем он здесь и как отправить его куда-нибудь ещё. — Грег посмотрел на пришельца. — Почему Торчвуд-1 не захотел оставить его у себя?
— Не знаю. Меня только попросили доставить его к вам, ребята. Работа сделана. До встречи.
И Джек отвернулся от Хаба, Торчвуда-3 и инопланетянина. Потом снова оглянулся.
— О, и Тильда?..
— Для тебя – доктор Бреннан.
— Как бы то ни было. Я не хочу через неделю обнаружить, что Нила нашли в рыбацких сетях. Если бы я был готов согласиться с тем, чтобы его казнили, я бы оставил его в Лондоне.
Тильда Бреннан презрительно усмехнулась.
— Это инопланетный мусор, Харкнесс. Жить ему или умереть, подвергнуться вскрытию или остаться забытым и замороженным в морге – решать мне, а не тебе. А теперь вали.
Когда Джек уже готов был уйти, он услышал шум и оглянулся на пришельца.
— Сп’сибо, — сказал тот. — И я с нетерпением жду нашей следующей встречи. Правда.
Это удивило Джека. Не признательность и не предположение о том, что они встретятся вновь, но тот факт, что пришелец произнёс такое длинное предложение, и оно имело смысл.
— Непременно, — ответил он и поднёс палец к виску, как бы салютуя.
И он ушёл из кардиффского Торчвуда, или Торчвуда-3, как он теперь назывался, и снова вышел на холодный ночной валлийский воздух.
Он остановился на пристани и посмотрел сначала на воду, а потом назад, за кромку моря, формирующую Овальный бассейн. Когда-нибудь эти земли будут освоены, перестроены и станут процветающим современным районом магазинов, квартир и туризма. И там, в том самом месте, у этой большой дренажной канавы, будет стоять водяная башня, скульптура; и машина ненадолго окажется там и создаст постоянную дыру в Разломе, пересекающем Кардифф. А потом наконец появится то, чего Джек так терпеливо (ну ладно, не так уж терпеливо) ждал, и он сбежит из Уэльса. С Земли. Окажется среди звёзд, там, где ему положено быть.
Единственная проблема была в том, что на самом деле он чувствовал, что привык к Кардиффу. Как легко для него оказалось назвать это место домом.
Запахнув свою длинную шинель поплотнее, чтобы не замёрзнуть, он отошёл от воды и направился в сторону Бьюттауна, к небольшому району за его пределами, известному как Третарри.
Там не было ни сортировочных железнодорожных станций, ни автобусов, ни магазинов; лишь несколько мрачных улиц с коттеджами рабочих, построенными около восьмидесяти лет назад. Тёмные, зловещие и покосившиеся дома в основном были нежилыми. Даже кардиффские бродяги не селились здесь, и в последние несколько раз, когда у Джека были причины прийти, он чувствовал себя… странно.
А капитан Джек Харкнесс и «странное» не были хорошими друзьями – это требовало дальнейшего расследования. И, чёрт возьми, ему нечем было заняться в ближайшие несколько часов.
______________________
(1) Плотная светло-коричневая бумага, используемая для упаковки.
(2) НИЛ – неоновая индикаторная лампа. Созвучно с именем Нил (Neil).
(3) Фирменное название синтетической смолы одноимённой фирмы; применяется для изготовления электроизоляционных материалов и пластмассовых изделий.