Другая жизнь
Глава девятая
От запаха хлора першило в носу и горле. В дальнем конце бассейна закричал ребёнок - от страха или от восторга, Гвен не поняла. Она бродила вокруг, пошатываясь, боясь поскользнуться на бело-голубой плитке.
читать дальшеВ бассейне было полно пловцов. Флотилия надувных матрацев, на которых плыли кричащие дети и терпеливые родители, скользили по диагонали к спокойной реке, где струи воды уносили поток людей всё дальше и дальше.
Тот человек на балконе всё ещё наблюдал за ней. Он беспечно поглядывал на неё поверх своей газеты. Она откуда-то его знала, разве нет?
Гвен схватилась за поручень из нержавеющей стали у края глубины. Отчаянно сжимала его, пока комната не перестала кружиться у неё перед глазами. В самом центре бассейна, огибаемый бесконечным потоком пловцов, какой-то человек бился в зеленовато-голубой воде. Барахтался. Задыхался. Уходил под воду в третий раз.
Это был Джек. Гвен узнала его чёрный костюм для плавания. (Как она узнала этот костюм? Она не могла сказать. Это не имело значения).
Лицо Джека снова показалось над поверхностью воды. Он жадно хватал ртом воздух. Его мокрые волосы прилипли к голове. Он поймал её взгляд - мимо детей на надувных матрацах, мимо их внимательных отцов, мимо шумных подростков, которые окунали под воду своих подруг или делали стойку на руках под водой. Они не замечали Джека, а он - его округлившийся от удивления и ужаса рот, его нос, его испуганные голубые глаза - скрывался под бурлящей водой.
- Кто-нибудь, помогите ему! - закричала Гвен, нервно озираясь по сторонам. С другого конца бассейна к ней неторопливо направился спасатель. Этому парню было лет двадцать, и он был до нелепости красив, с коротко подстриженными каштановыми волосами и потрясающими зелёными глазами. Он апатично стянул свою жёлтую футболку, демонстрируя гладкую мускулистую грудь и дорожку волос, огибающую пупок и убегающую куда-то в его мешковатые красные шорты.
- Оставь его, - сказал он ей своим мягким, мрачным и спокойным голосом. - Он мой.
Спасатель скользнул в воду, и дети, родители и подростки расступились перед ним. Он поплыл к тонущему Джеку неторопливыми, мощными гребками. Гвен чувствовала, как в ней растёт напряжение и как напрягаются мышцы рук и плеч. «Быстрее, быстрее, быстрее», - твердила она, словно мантру.
Когда парень был уже почти добрался до Джека, с ним столкнулась длинноногая девушка. Её светлые волосы развевались в воде вокруг неё, как змеи. Её обтягивающий красный цельный купальник был такого же цвета, как шорты парня, и Гвен вдруг поняла, что это ещё один спасатель.
- Оставь его, - сказала девушка в красном. Она говорила неторопливо, хрипловатым голосом, но её было хорошо слышно. Она подняла одну руку из воды и, положив её на голову парня, надавила. - Оставь его. Он мой.
Молодой человек-спасатель увернулся от неё и вынырнул обратно на поверхность, встряхивая головой и брызгая водой вокруг. Он прижался к женщине, отталкивая её так, что она медленно падала на спину, и ткань её купальника на её груди натягивалась.
Двое спасателей продолжали бороться, обмениваясь толчками и ударами - это больше походило на балет, чем на драку. Рядом с ними под водой виднелось лицо Джека с широко открытыми глазами и ртом.
Гвен задыхалась. Как будто она была под водой и не могла или боялась сделать вдох. Она хотела нырнуть в бассейн, доплыть до его середины и спасти Джека. Но её ноги словно налились свинцом; она не могла сделать ни одного шага по потрескавшимся голубыми плиткам. Руки свела судорога, пальцы онемели, и она продолжала цепляться за поручень.
Узколицый мужчина смотрел с балкона вниз, наблюдая за происходящим в бассейне. Нет, поняла Гвен, его взгляд был направлен на неё.
- Оуэн Харпер, - сказала она.
- Это доктор Оуэн Харпер, - окликнул её узколицый. - В самом деле.
Гвен выругалась, проклиная свои парализованные ноги, и попыталась перепрыгнуть через бортик в воду. Но в её руках не было никакой силы. Люди продолжали равнодушно проплывать мимо тонущего человека. Гвен в истерике кричала на спасателей. Они прервали драку, чтобы без любопытства взглянуть на неё.
- Спасите его! - её пронзительный крик эхом отозвался по всему бассейну.
Она неожиданно проснулась, с воплем страдания и ужаса выпутываясь из простыней.
- Чёрт возьми! - Рис шарил на прикроватной тумбочке, рассыпав по полу книги и ручки, пока не нащупал выключатель. Он приподнялся на локтях. - Что случилось, любимая?
Гвен обнаружила, что её руки больше не парализованы, обняла своего приятеля и разрыдалась.
Она позволила ему крепко, спокойно обнимать её, пока она постепенно не успокоилась. Рис, он был очень хорошим. Он знал, когда лучше говорить, а когда молчать и не произносить ни слова.
Она знала, что не сможет объяснить ему, что произошло, и соврала ему - мол, она уже всё забыла, это был просто ночной кошмар.
Рис снова сжал её.
- Наверно, это просто дождь стучал в окно. Прости, любимая, я знаю, что должен был закрыть его, особенно сейчас, с этой бурей...
- Нет-нет, - пробормотала она. - Всё в порядке.
Рис отстранился, чтобы посмотреть на неё. Кивнул на окно.
- Здесь жарко, правда? Может быть, дождь не очень сильный, и я могу открыть окно, чтобы немного проветрить? - он выскользнул из кровати и подошёл к окну. Когда он открыл форточку, Гвен услышала равномерный шёпот дождя.
Рис направился в ванную, оставив дверь приоткрытой и повысив голос, чтобы его было слышно за шумом льющейся воды. Чистя зубы, он говорил о кратковременных вспышках.
- Каждый раз моя бабушка знала, что надвигается буря. Она завешивала простынями все зеркала в доме. Белыми простынями. Её дом начинал напоминать склад. И она не разворачивала зеркала, пока гроза не проходила.
Гвен улыбнулась, не совсем уверенная, была она удивлена или расстроена. Она знала, что Рис просто говорил всякую забавную ерунду, чтобы отвлечь её от тяжёлых мыслей, помочь забыть о том, что её расстраивало. Но этот анекдот напомнил ей о той инопланетной сияющей фее, которую Торчвуд заманил в ловушку в зеркальной коробке несколько недель назад. Тошико закрыла отражающие поверхности и обернула их тёмной тканью. Не могло быть ничего проще, подумала Гвен. Наверно, она больше никогда не сможет нормально воспринимать истории, которые Рис рассказывал о своей семье, или о том, что произошло в его офисе, или о том, над чем они с Бананом смеялись в пабе. Она не могла говорить о своей работе, и милый Рис просто не спрашивал её, признавая, что «спецоперации» обсуждать нельзя. Он мог рассказать ей о последней компьютерной путанице Барри, или о наивности молодой секретарши, которую он недавно нанял, или новейшую сумасшедшую диетическую теорию Люси из его офиса. Но Гвен никогда ничего не говорила взамен о своих коллегах по «спецоперациям». Из опыта своей работы в полиции она знала, что, если начнёшь лгать, потом будет очень легко запутаться во всём этом.
- Посмотри на себя! - Рис стоял в дверях. - Ты не на той стороне кровати. Я встал немного раньше, чтобы сходить по-маленькому и выпить водички - пиво, которое мы выпили за ужином, всё прошло через меня. Когда я вернулся, ты перекатилась на мою сторону. Поэтому мне было немного трудно нащупать выключатель от твоей лампы. Прости, я не видел, что там лежит. - Он наклонился у её стороны кровати и стал подбирать книги, ручки и документы, которые случайно рассыпал. - У тебя было довольно много беспокойных ночей, верно? С тех пор, как ты сменила работу. Чего это ты занервничала? - Он засмеялся. - Совесть мучает?
- Тьфу на тебя, - парировала Гвен. - Меня мучает совесть из-за моей новой работы? Это твой приятель Гэз говорит. Можно подумать, тебе никогда не снятся кошмары.
- Я всегда хорошо сплю. Сном праведника.
- Скорее, сном трахальщика, - сказала она. - Ты имеешь в виду свою посттрахательную кому, Рис.
Он бросил бумаги на прикроватный столик, наклонился и попытался обнять Гвен.
- Нечестно! - запротестовала она, смеясь и вдыхая запах зубной пасты. - Ты почистил зубы, а я готова поспорить, что у меня изо рта воняет.
- Мне всё равно.
- А мне нет, - ответила она. - И вообще, мне нужно в туалет.
Рис встал, чтобы дать ей вылезти из постели.
- Тогда я приберусь тут, пока ты будешь делать свои дела.
Гвен на цыпочках прошла по холодному линолеуму в ванную, оставив Риса разбираться в рассыпанных бумагах. С тех пор, как она присоединилась к Торчвуду, у неё было много бессонных ночей, потому что она просыпалась от какой-нибудь мысли или идеи и боялась заснуть, чтобы не забыть их наутро. Она записывала их на магазинных чеках и конвертах, а потом и в маленький блокнотик. Она доверяла Рису, зная, что он не будет рыться в её вещах, но не доверяла самой себе, опасаясь потерять записи, поэтому зашифровывала их и использовала различные сокращения. Это неизбежно означало, что её ночные записки были нацарапаны неразборчиво или, после изучения в утреннем свете, представляли собой лишь хаотичный бред усталого человека.
- Это твой новый номер мобильника? - окликнул её Рис.
Гвен вернулась в комнату, всё ещё сжимая в руке зубную щётку. Она вытерла влажную руку о свою ночную рубашку и взяла стикер, который Рис протягивал ей.
- Написано как будто в спешке, - заметил он, изучая записку. - И это не твой почерк. Здесь написано «Гвен», и номер... это ноль или шестёрка?
Гвен знала, что небрежно написанное слово означало «Оуэн». Он сунул ей номер своего мобильного телефона, когда они с ним лениво беседовали, и он пытался к ней клеиться. Она сказала ему, чтобы он отвалил. В любом случае, это была просто шутка, потому что номера телефонов всех членов Торчвуда были запрограммированы на быстрый набор. Однако даже при этом, вытряхивая вечером карманы куртки перед тем, как повесить её в шкаф, она обнаружила, что стикер всё ещё там.
- Это записка из офиса, - сказала она Рису.
Гвен взяла листок с собой в ванную и приклеила его на зеркало. Сидя на унитазе, она думала о своём сне. О Джеке в бассейне. Об Оуэне, наблюдающем с балкона.
Она вернулась в постель и прижалась к Рису. Он с комфортом растянулся на своей стороне кровати, мерно дыша широко открытым ртом.
Гвен слушала дыхание Риса. Потом вернулась в ванную и сняла стикер с телефоном Оуэна с зеркала. Сунула его в блокнот. Спрятала блокнот в прикроватную тумбочку. Легла в кровать рядом с Рисом и выключила лампу. И лежала в темноте, слушая непрекращающийся дождь.