I'm not just a doctor. I'm a bloody brilliant doctor!
Дэвид Ллеуэллин
Обретённая память
Глава десятая
Наркотики всё ещё циркулировали по его венам, когда он пришёл в себя в центре огромной погрузочной площадки, в окружении ящиков и металлических контейнеров.Обретённая память
Глава десятая
читать дальшеЧувства были слабыми, смазанными, но он всё ещё мог встать на ноги. Ощущение дезориентации прошло, и он постепенно начал припоминать всё, что только что произошло с ним. Там была Япония, и чудовище в шляпе-котелке, а потом Кардифф, который он не узнавал, и два офицера полиции, а потом - укол, и больница, и то название...
Торчвуд.
Доктор-индианка оставила его в одиночестве, и тогда... тогда... Что?
Майкл огляделся по сторонам, посмотрел на ящики и контейнеры, на жёлто-чёрные полосатые метки на полу.
Погрузочная площадка была пуста. Врач-индианка произнесла название «Торчвуд», а потом он увидел их, мужчин в шляпах-котелках. Они пришли за ним, он прекрасно знал это и, когда они направились к нему, шипя и рыча, он пошатнулся от мучительного болезненного спазма, а потом всё остановилось, и он почувствовал вокруг себя яркий свет, прежде чем проснуться здесь.
Он воспринимал это как пробуждение, но как он мог проснуться, если не спал? И всё равно каждый раз, когда это случалось, он чувствовал себя именно так, словно всё, что произошло раньше, с его детства до появления ящика в Тигровой бухте, было сном.
Майкл сделал не больше четырёх шагов по площадке, когда зазвучала сирена, и послышался голос: «Код 200, погрузочная площадка 5».
Флуоресцентные лампы над площадкой погасли, и теперь огромное пространство освещалось лишь мерцающими оранжевыми маячками, словно дюжиной огненных вспышек.
«Код 200, погрузочная площадка 5», - повторил голос.
На каждом конце погрузочной площадки внезапно распахнулись двери, залив тёмное помещение белым светом, и солдаты в арктическом камуфляже и чёрных беретах ворвались внутрь с пистолетами-пулемётами в руках.
- Не двигаться! - заорал злой голос. - Руки вверх и не двигаться!
Они приближались, люди с оружием, и Майкл подчинился их приказам, подняв руки вверх, как многие воры и гангстеры, которых он видел в чёрно-белых фильмах.
Красные точки лазера собирались в группки, словно злые солнца, на лице и груди Майкла, и свет ослепил его, прежде чем кто-то, один из солдатов, ударил его по затылку прикладом своего оружия.
* * *
Когда он пришёл в себя, вокруг было темно. На его лице была ткань, возможно, капюшон, и он сидел, привязанный к стулу. Он попытался освободиться, но не смог. Единственным звуком, который он слышал, было его собственное дыхание.
Капюшон сдёрнули внезапно, и, ослеплённый светом, он едва мог различить солдата, который теперь вышел из комнаты, с громким стуком захлопнув за собой дверь.
Это была маленькая комната с высоким потолком и без окон. На ближайшей стене висело широкое зеркало, а в каждом верхнем углу на кронштейнах были закреплены какие-то маленькие камеры. Майкл сидел у стола, и к его груди и голове были прикреплены разноцветные провода. На противоположной стене он разглядел гладкую серую дверь.
В его голове по-прежнему пульсировала боль, но он помнил, что произошло. Больница, а потом прыжок; а потом он обнаруживает себя на погрузочной площадке, и те люди с пистолетами-пулемётами.
Майкл поднял голову, чтобы посмотреть на одну из камер, и увидел, как она немного повернулась, направленная прямо на него. Спустя несколько секунд дверь открылась, и вошли двое солдат, а вслед за ними - лысый мужчина в белом лабораторном халате. Солдаты встали по углам комнаты, направив пистолеты в голову Майкла, когда лысый мужчина подошёл к нему.
- Доброе утро. Меня зовут доктор Фрейн. Не могли бы вы назвать нам своё имя? - спросил он.
- Я ничего вам не скажу, - заявил Майкл. - До тех пор, пока вы не объясните, почему угрожаете мне подобным образом. Кто вы?
- Хм-м, - сказал доктор Фрейн. - Британский акцент. Двадцать, может быть, двадцать пять лет. Все показания говорят о том, что вы человек. - Он надулся и начал ходить вокруг стола, за которым сидел Майкл. - ЭЭГ и частота пульса говорят об определённой степени дискомфорта. Уровень агрессии низкий, но увеличивается. Уровень страха высокий. Ничто не предполагает аномальной силы.
- Кто вы? - закричал Майкл, но лысый не обращал на него внимания.
- Некоторые показания дают низкочастотные электромагнитные колебания. Ожидаем результатов исследования технической команды. Рентген показывает трещину в ребре. Никаких нарушений в органической и генетической структуре. Группа крови - третья. Курильщик. В крови присутствуют незначительные следы алкоголя. Уровень холестерина низкий.
- Пожалуйста, просто скажите мне, где я, - всхлипнул Майкл. - Я просто хочу знать, где я.
- Объект демонстрирует признаки дезориентации, возможно, контузии. Небольшие гематомы на левой стороне лица, подтверждённые как результат взрыва. Иных повреждений не зафиксировано.
Фрейн посмотрел на Майкла и улыбнулся, но в его мимике было что-то механическое и холодное.
- Вы помните, как сюда попали? - спросил он.
- Это был ящик, - сказал Майкл, по-прежнему плача. - Я работаю в порту. Это всё. Я работаю в порту, и там был ящик. Он взорвался. Остальные...
Он отвернулся от доктора Фрейна и посмотрел на висящее на стене зеркало. Он с трудом узнавал себя. Сколько времени он путешествовал? Сколько времени всё это продолжалось?
Может быть, несколько дней? Тем не менее, ему они казались вечностью. Понятие времени больше не имело смысла.
- Назовите ваше имя, - сказал Фрейн, в чьём голосе слышалась странная смесь настойчивости и сочувствия. - Скажите, как вас зовут, и мы сможем вам помочь.
- Майкл, - ответил он. - Майкл Беллини.
Доктор Фрейн повернулся к солдатам.
- Думаю, пока достаточно, - сказал он. - Наденьте на него капюшон и, кто-нибудь, позвоните Бев Стэнли. Теперь её очередь работать с ним.
Майкл старался вырваться из пут, мотая головой туда-сюда, но через несколько секунд мир вновь погрузился в темноту.
* * *
Находясь в тёмном изолированном помещении, легко потерять счёт времени. Он пытался считать секунды, а потом запоминать количество прошедших минут, но это не помогало.
Он мог просидеть в одиночестве несколько минут, а мог - несколько часов. Не было никакой разницы.
Когда капюшон вновь приподнялся, он увидел элегантно одетую женщину с чёрными волосами до плеч и натянутой улыбкой.
- Здравствуйте, Майкл, - сказала она. - Меня зовут Бев Стэнли. Я менеджер в отделе поиска информации. В основном я здесь для того, чтобы вкратце рассказать вам, почему мы вас заперли, и разобраться, что мы можем сделать для того, чтобы решить вашу проблему.
Что означали все эти слова? О чём она говорила?
Бев Стэнли села на стул напротив Майкла и, выложив на стол большую папку, раскрыла её.
- Здесь говорится о том, что вас нашли на погрузочной площадке 5 примерно в десять минут шестого прошлой ночью. Это правда?
Майкл пожал плечами.
- Не знаю, - сказал он. - Я был в большой комнате. Это... это могло быть то место, о котором вы только что сказали. Я не знаю.
- Ладно, - сказала Бев Стэнли. - Здесь сказано, что вы пропали в 1967 году. Это правда?
У Майкла перехватило дыхание. Что это означало? Что произошло в 1967 году?
- Нет? - спросила Бев, почувствовав его растерянность. - Эта дата ничего для вас не значит? 1967 год?
- Как? - сказал Майкл. - О чём вы говорите?
- Так, мистер Беллини, вам совершенно незачем повышать голос. Как я сказала, мы просто пытаемся решить эту проблему. Здесь написано, что вы были вовлечены в Сахарный инцидент Гамильтона. Я могу говорить только о том, что говорится в наших записях.
- Ладно, я тут ни при чём, - сказал Майкл.
- Хорошо, - сказала Бев. - Вы можете назвать дату своего рождения?
- Первого апреля 1929 года, - ответил Майкл.
- И кто у нас премьер-министр? - спросила она.
- Уинстон Черчилль, - ответил он. Его уже начинало тошнить от этого вопроса.
- Ваш нынешний адрес проживания?
- Дом 6, Фитцхеймон Терис, Бьюттаун, Кардифф.
Бев сделала какие-то пометки и начала читать напечатанный документ.
- Ладно, - сказала она. - Я обязана сообщить, что ваши права как права гражданского лица отменяются в соответствии с Международным протоколом безопасности №49 и, таким образом, мы можем удерживать вас здесь для того, чтобы вы помогали нам, так долго, как это потребуется. С учётом обстоятельств, вы не соответствуете условиям, изложенным в Европейской конвенции по правам человека и в Законе о правах человека 1998 года. В то время как наша медицинская бригада считает вас человеком, ваши... - она покосилась на лежащий перед ней лист бумаги, - очевидные перемещения во времени лишают вас любых прав. - Продолжая читать, она добавила: - Мы приносим искренние извинения за любые неудобства, которые мы, возможно, вам причинили, и надеемся решить эту проблему как можно быстрее.
Она сложила лист бумаги и сунула его обратно в папку, ещё раз улыбнувшись Майклу, прежде чем покинуть комнату.
* * *
Он пробыл в комнате один ещё несколько часов, прежде чем кто-либо ещё пришёл увидеться с ним, и в это время ему нечем было заняться, кроме размышлений. Он силился вспомнить времена до того, как всё это началось, времена, когда он, Хассан, Фрэнк и Уилф ходили в «Корабль и лоцман» после рабочего дня, смеялись над грязными шутками, но воспоминания всё ещё были при нём. Иногда кто-нибудь начинал играть на пианино, и они пели, или какой-нибудь бедолага позволял себе лишнего и врезался в стол по пути к выходу, и тогда весь паб аплодировал. Иногда в паб приходила жена Уилфа, всё ещё в тапочках, хватала его за ухо и тащила домой к ужину.
Жизнь не была лёгкой, но он был счастлив. Он не беспокоился о том, чтобы остепениться, по крайней мере, с Мэгги Дженкинс. К чему было торопиться? Он был счастлив, занимаясь тем, чем он занимался, и сейчас он отдал бы всё ради того, чтобы сидеть в «Корабле и лоцмане» и слушать пение своих друзей.
Теперь он размышлял о том, жив ли он до сих пор. Поначалу всё казалось ему сном или, скорее, ночным кошмаром, но теперь, теперь он знал, что это не сон, это было похоже на смерть или на то, какой, по его представлению, она могла бы быть. Было ли это адом?
Он уже давно не был на исповеди; по меньшей мере с тех пор, как умер его отец. Было ли это наказанием ему? За все его грешные мысли, за все проклятья, за все те времена,когда он злился на Бога, когда наблюдал, как его отец тонет на дне бутылки «Беллс»[1], или когда тётушка Меган говорила ему, что его мать теперь на небесах. Когда жизнь начала терять смысл, он совершенно забыл о церкви. Не за это ли его наказывали?
Может быть, он не пережил взрыва. Может быть, как и остальные, он был убит, а это был ад, созданный специально для него. Ад, где все были жестокими и безразличными и говорили бессмысленные вещи, а демоны в шляпах-котелках пугали маленьких детей. У него даже появилась мысль о том, что он может провести целую вечность в этой комнате не больше десяти футов в длину и шести - в ширину, привязанным к стулу, в одиночестве.
Только одно он знал точно: если и был какой-то шанс вырваться из этого пустынного, бездушного места, он устал бежать. Он уже устал бояться и бежать от того, чего не понимал. Если бы он только мог встать с этого стула и выйти из этой комнаты, он бы стал бороться. Он собирался узнать всё о Торчвуде и о людях в шляпах-котелках, и он боролся бы с ними со всей силой, которую ему только удалось бы собрать.
Его мысли прервала внезапно открывшаяся дверь и появление мужчины, которого он знал, только теперь он был намного старше.
Кромвель.
- Майкл, - сказал он, шаркающей походкой входя в комнату, опираясь на трость. - Майкл, Майкл, Майкл... Столько лет прошло.
В комнату вошёл охранник в униформе, принеся с собой стул, и Кромвель сел.
- Старые ноги уже не такие сильные, как раньше, - сказал он с мягкой улыбкой. - А в вертолёте нет места, чтобы их вытянуть. Тряские они, эти вертолёты. Никогда их не любил. Всё равно что сидеть внутри шейкера для коктейлей. Поездом ездить было намного удобнее.
Он вздохнул, снял мягкую фетровую шляпу и вытер свой морщинистый теперь лоб платком.
- Майкл, - с улыбкой произнёс он. - Я уж начал думать, что мы тебя больше не увидим. Ты был для нас этаким блуждающим огоньком, в самом деле. Мы почти поймали тебя несколько лет назад, в Кардиффе, как мне сказали. Они отправили кого-то в больницу, где тебя держали, но потом ты исчез. Как Гудини[2]. Ты был привязан к кровати и всё равно испарился, как дым. Весьма впечатляюще. Как давно это было?
- Это было вчера, - сказал Майкл.
Кромвель сделал паузу, глядя в глаза Майклу, а потом рассмеялся.
- Вчера? - переспросил он. - О да, полагаю, это было словно вчера, и, может быть, для тебя это и было вчера, но для нас? О, Майкл... Я бы хотел, чтобы среди нас был хоть один человек, который мог бы понять, что с тобой случилось. Местами это были довольно интересные годы. Я действительно думал, что мы в последний раз видели тебя в шестьдесят седьмом, но вот, пожалуйста...
- Шестьдесят седьмой? - спросил Майкл. - Они постоянно говорят о 1967-м, но я не знаю, что они имеют в виду.
- Нет, - сказал Кромвель. - Я и не ожидал, что ты будешь это знать. Для нас события развивалисьпо прямой линии, но для тебя... - он покачал головой и смиренно поднял руки. - Для тебя это как китайская головоломка, разве нет? Ты постоянно появляешься тут и там: 1967 год, твой арест, учебный госпиталь несколько лет назад. Ты помнишь хотя бы половину из этого? Сомневаюсь. О, Майкл, если бы только у нас была возможность тебя изучить. Если бы мы только знали, в те первые несколько дней после взрыва. Если бы только у нас были законы, которые есть сейчас. Было значительно сложнее, когда кто-то просто исчезал посреди улицы в 53-м.
Кромвель засмеялся и снова почесал бровь, тихо посмеиваясь.
- Столько времени прошло, - сказал он. - По крайней мере, для меня. С другой стороны, ты ничуть не постарел. Для тебя как будто прошло несколько дней. Здесь, в приёмной, был мальчик, может быть, примерно твоего возраста. Забавный парень. Он говорил так, как будто он родом с нашей стороны моста[3], полагаю, откуда-то из долин. Всё что-то лопотал и заикался, расспрашивая меня, не хочу ли я чашку чаю. Забавно думать о том, что он достаточно молод, чтобы быть твоим внуком, правда?
Кромвель посмотрелся в зеркало и провёл рукой по своей лысой голове. Майкл проследил за его взглядом. Только теперь он мог оценить то, о чём говорил Кромвель. Когда они встречались в последний раз, у них было не больше десяти или пятнадцати лет разницы в возрасте, но теперь Кромвель был очень старым человеком, а Майкл всё ещё был почти мальчишкой.
- Но время решает судьбу каждого человека, разве нет? - продолжал Кромвель. - Некоторые из нас умирают молодыми, а кто-то становится глубоким стариком со слабым мочевым пузырём и коленями, которые трещат, если встаёшь слишком резко. Знаешь, как можно покончить со всем этим, Майкл?
Кромвель отвернулся от своего отражения, чтобы взглянуть прямо на Майкла.
- Как? - спросил Майкл.
- Есть только один способ, - сказал Кромвель. - Всё это закончится, когда ты умрёшь.
- Нет, - сказал Майкл, опустив взгляд и ощущая желание поднять руки, чтобы закрыть лицо. - Нет, это просто очередная ложь. Как тогда, когда вы пришли в больницу и сказали, что вы из Союза... это просто ещё одна ложь.
Кромвель покачал головой.
- Боюсь, что нет, Майкл. Ты же знаешь, что ты им нужен.
- Кому? Кому я нужен?
- Позже кое-кто рассказал мне, что они называются вондраксами. Очень странные существа. Некоторые из их жертв истекли кровью, умерли от огромной кровопотери. Другие сгорели дотла. Наблюдения, отчёты, шестьдесят седьмой год... Мы потратили много лет, собирая всю эту информацию, и теперь смогли сделать вывод. Им нужен ты. Ты - единственный, кто может это прекратить.
- Нет, - сказал Майкл. - Как я могу это прекратить? Что я должен сделать?
Кромвель серьёзно смотрел на него, когда они оба услышали сигнал тревоги.
- А, - протянул Кромвель. - Вот и они. Как я и думал.
- Кто? - спросил Майкл.
- Вондраксы, - ответил Кромвель. - Это был всего лишь вопрос времени.
Дверь комнаты для допросов открылась, и вошли два вооружённых охранника.
- Мистер Кромвель, мисс Стэнли просила вас оставаться здесь вместе с нашим посетителем. У нас ситуация с кодом 200 на одном из нижних этажей.
- Люди в шляпах-котелках, без сомнений, - сказал Кромвель. Он казался странно непринуждённым, как будто испытывал это уже много раз раньше.
- Д-да, сэр, - сказал один из охранников. - Как вы узнали?
- Спросите у нашего юного друга, - широко улыбаясь, ответил Кромвель. - Он их старый друг.
Охранники перевели взгляды с Кромвеля на Майкла и обратно.
- Я не имел ввиду буквально, - пояснил Кромвель. - Это фигура речи.
Охранники вышли из комнаты, и дверь закрылась. Майкл сражался с верёвками, но у него ничего не получалось.
- Пытаешься сбежать? - поинтересовался Кромвель. - Ты же знаешь, в этом действительно нет нужды. У тебя всегда лучше всего получается сбегать, когда ты даже не пытаешься этого сделать.
- Но нам нужно уходить отсюда!
- Мне, возможно, да, - сказал Кромвель. - Скорее всего, я с ними не совладаю, но ты... Ты для них совершенно особенный.
- Что вы имеете в виду?
Кромвель не ответил ему, а просто посмотрел на часы. Где-то в здании раздался взрыв. Даже в этой комнате, которая определённо была звукоизолированной, он был слышен, и даже не просто слышен - он чувствовался.
- Они идут, - сказал Кромвель. - Как дети космоса, я всегда чувствовал. Столько хаоса, столько разрушений, столько бессмысленной жестокости, и всё, чего они хотят - получить назад свой шар.
- Вы говорите какой-то бред! - закричал Майкл. - Дайте мне встать с этого стула. Вы сумасшедший!
- О нет, - сказал Кромвель. - После того, как это длилось пятьдесят странных лет, я вполне всвоём уме. Для того, чтобы расслабиться, нет ничего лучше, чем знание будущего - или, в нашем случае, прошлого.
Он посмотрел на Майкла, и его лицо вдруг исполнилось тепла и сострадания.
- Я никогда не извинялся за то, что мы с тобой делали, - сказал он с мягкой улыбкой. - Я никогда не просил прощения.
Он безмятежно закрыл глаза, как будто слушая какую-то успокаивающую фортепианную сонату, и, как только он это сделал, зеркало на стене разбилось, и осколки двустороннего стекла посыпались на пол.
- Они приближаются, - сказал Кромвель, чьи глаза были по-прежнему закрытыми, а выражение лица - блаженным. - Им не нравятся зеркала.
Ещё один взрыв, на сей раз громче - такой, что разбилось двустороннее зеркало - и Майкл смог увидеть тёмную соседнюю комнату. Он слышал крики людей, где-то дальше наблюдательной комнаты, и видел в темноте движущиеся фигуры.
- Пожалуйста, - взмолился Майкл. - Просто дайте мне встать. Нам нужно уходить отсюда, сейчас же.
- Тебе - не нужно, - сказал Кромвель. - С тобой всё будет хорошо.
Фигуры в темноте постепенно становились лучше видны, потому что каждая из них выходила на свет в комнату для допросов. Сначала они казались похожими на людей, но с ними всегда было так. Когда на них упал свет, показались одинаковые лица - оскалившиеся, с серой кожей; скрытые за круглыми чёрными очками глаза, злобные рты, приоткрывающиеся, чтобы показать острые зубы.
- Путешественник... - хором произнесли они.
Кромвель открыл глаза и посмотрел через разбитое зеркало, как приближаются вондраксы. Одновременно они остановились, каждый из них тяжело дышал, из их глоток вырывалось омерзительное шипение, их похожие на когти пальцы сомкнулись вокруг зияющей в стене зубчатой раны, где раньше было зеркало. Они были готовы войти в комнату для допросов.
Кромвель повернулся, чтобы взглянуть на Майкла, но не увидел ничего, кроме пустого стула.
- Умница, - сказал он, посмеиваясь.
Он снова повернулся лицом к разбитому зеркалу и посмотрел прямо в глаза вондраксу.
[1] Один из сортов шотландского виски.
[2] Гарри Гудини (Эрик Вайс, 1874 - 1926) - знаменитый американский иллюзионист, гипнотизёр, прославившийся разоблачением шарлатанов и сложными трюками с побегами и освобождениями.
[3] Имеется в виду мост через реку Северн, отделяющую Англию от Уэльса.
@темы: книги, перевод, Torchwood, David Llewellyn, Trace Memory, Дэвид Ллеуэллин, Обретённая память, Торчвуд
-
-
26.06.2012 в 00:56Здесь, в приёмной, был мальчик, может быть, примерно твоего возраста. Забавный парень. Он говорил так, как будто он родом с нашей стороны моста [3], полагаю, откуда-то из долин. Всё что-то лопотал и заикался, расспрашивая меня, не хочу ли я чашку чаю. Забавно думать о том, что он достаточно молод, чтобы быть твоим внуком, правда?
Это шикарно, это восторг, это восхитительно. Йанто. Молоденький, глазами другого человека.
-
-
26.06.2012 в 10:56Я вот не понимаю, если этим вондраксам нужен был шар, почему бы Торчвуду просто не отдать его им? Или я дебил?Разница между Торчвудом-1 и Торчвудом-3 меня ещё в Докторе поразила, но теперь это ещё ярче ощущается. Всё-таки Джек не просто так говорил Доктору, что его Торчвуд - это совсем другое. Это и правда совершенно не похоже на то, что было в Лондоне. Методы у них, конечно, пипец были. И доктор этот откровенно жуткий. В общем, у меня сейчас напрашивается вывод о том, что кардиффский Торчвуд помогает, а лондонский - исследует, пофиг на человечность и прочее.
Момент про Йанто совершенно чудный. Мне думалось поначалу, что наверняка в этой главе он хотя бы будет упоминаться, раз уж речь про Торчвуд-1, но чтобы так... Безумно понравилось.
-
-
26.06.2012 в 12:13Бесподобно, бесподобная характеристика Йанто.
-
-
26.06.2012 в 12:21Мне в этой фразе ещё понравилось про "предлагал чай" )) И вообще, чёрт, вроде этот Кромвель всего пару слов сказал, а всё равно Йанто такой Йанто, узнаётся в момент.
-
-
26.06.2012 в 12:49-
-
27.06.2012 в 01:16вот же ж...
бедолага Майкл - вляпался невесть во что.
-
-
27.06.2012 в 10:44-
-
27.06.2012 в 13:15-
-
27.06.2012 в 13:21-
-
27.06.2012 в 13:26-
-
27.06.2012 в 13:31-
-
27.06.2012 в 14:44